Наш герой, пожалуй во всех смыслах этого слова, Патрик — человек мира. Филиппины, Россия и …
Часть 3. Армения
– Куда же вы направились потом, после 2016 года?
– Когда я вернулся к монашеской жизни, но уже во Владивостоке, как раньше отметил, мне нужно было продолжить свою формацию. Для этого, помимо всего прочего, я должен был изучать богословие, поэтому я время от времени отправлялся на Филиппины на учебу. Но после второго курса нужно отправиться куда-либо на так называемый пасторальный год. Несмотря на то, что я и так в принципе был на миссионерском служении в России, с чем был согласен и настоятель монастыря, нужно было выполнить это предписание. Был вариант поехать в Мексику, так как туда меня приглашали друзья. Но мой настоятель во Владивостоке не дал мне на это разрешение. Во Владивостоке проживает много армян, и он предложил мне поехать в Армению, чтобы познакомиться с менталитетом этих людей, ведь именно им мне предстояло служить.
– В Армении у вас тоже есть филиал монастыря?
– В том-то и дело, что нет. Мы там никого не знали даже. Искали контакты через интернет, но ничего не нашли. Позже я нашел сайт сестер из Армении, которые перенаправили меня к епископу, чтобы обратиться к нему с официальным запросом. Но ответа не было. Тогда я узнал, что в Армении служат сестры Матери Терезы. Пытался узнать их контакты через их же орден на Филиппинах, но и они не знали. Контакты сестер в Армении мне удалось раздобыть через дом сестер в Индии. Связавшись с сестрами, я объяснил им ситуацию, сказал, что на официальный запрос от епископа не было ничего получено. Настоятельница монастыря разрешила мне приехать к ним. На первое время я остановился у сестер в комнате для гостей. Когда уже я был там, то познакомился с епископом, оказалось, что я получил старый неактуальный адрес почты, поэтому мой запрос до него не дошел. Он дал мне разрешение служить в Армении.
– Вы продолжили помогать сестрам Матери Терезы?
– Да, я помогал в работе с детьми-инвалидами, с которыми сестры занимаются. Я не мог их мыть, потому что боялся, но помогал кормить, стирал их одежду руками, потому что сестры не используют стиральную машину. Также осуществлял уличный апостолат, как я это называю. То есть ходил по улицам в поисках тех, кто нуждается в помощи: в еде или в простом разговоре. У каждого есть история, которую он может рассказать, но не у каждого есть кто-то, кто бы выслушал эту историю.
– Легко ли жители Армении шли на контакт?
– Открыть душу не всегда просто. Но многим это необходимо. Так на улице я встретил мужчину, который остался один, вся его семья погибла во время землетрясения. Он музыкант, отлично играет на аккордеоне. Каждую ночь играет, чтобы получить хотя бы небольшую милостыню от прохожих. Он очень грустен, потому что не может найти нормальную работу из-за проблем со здоровьем. Во время землетрясения получил травму, из-за которой теперь не может выполнять тяжелый труд.
– Трудно представить, чтобы человек рассказывал о сокровенном незнакомому человеку. Как вы находите подход к людям?
– Вообще, когда я выходил осуществлять уличный апостолат, зачастую поздно вечером, я всегда брал с собой еду, чтобы накормить голодных, потому что в Армении много бедных людей. Я и сам присаживался с ними покушать, заводил беседу. Однажды повстречал женщину, которая предложила мне купить у нее маленькую иконку. Я сказал ей, что у меня нет денег, но есть время, чтобы поговорить. Ее, кажется, ошарашил такой мой ответ. Я улыбнулся, заметив удивление в ее глазах, она улыбнулась мне – так завязался разговор. Я угостил ее едой. Оказалось, что у нее трое детей, муж тоже погиб в землетрясении. Сейчас ей приходится заботиться о внуке 9-10 лет, дочь родила ребенка вне брака и много работает, чтобы обеспечить его. Я угостил ее, поговорил. Сестры Матери Терезы занимаются с бедными, но они сами не ходят по улицам, бедные приходят к ним. А я помогаю им доставлять пакеты с необходимыми продуктами тем семьям, которые в этом очень нуждаются. С того времени я стал носить и этой женщине пакет с разными продуктами.
Патрик готовит еду для бедных Бедных собачек Патрик тоже подкармливал
– Вы оговорились, что часто на улицы ходили по вечерам. Не было ли опасно гулять по улицам в такое время суток иностранцу?
– Вообще в Ереване бывает очень много филиппинцев. В основном они приезжают из Дубай, чтобы продлить визу. Есть хостел, мимо которого я часто ходил, его директор меня знал как монаха. Рядом с этим хостелом я встречал часто филиппинцев и приглашал их в дом к сестрам, чтобы петь в хоре. Трудно, конечно, назвать это хором, потому что его членами чаще всего становились каждый раз новые люди. Вообще в Армении практически нет как таковой Римско-католической церкви. У них есть своя Армянская католическая церковь. Римско-католические Богослужения посещают в основном иностранцы, которые там работают или приехали по каким-то делам. Вот этих своих новых друзей из Филиппин я и приглашал очень часто пройтись со мной по улицам. Ну а когда есть компания, то не так страшно. Я даже создал группу, которую назвал FIAT — Filipinos in Armenia together (перевод — Филиппинцы в Армении вместе).
– А почему уличный апостолат приходилось осуществлять в основном поздним вечером? Днем у вас было много другой работы?
– Отчасти и по этой причине, но на самом деле причина иная. Большая часть ресторанов в Ереване закрывается в 11 часов. И рестораны выбрасывают оставшуюся еду. Люди, которым нечего есть, в это время выходят на улицы в такие места, чтобы достать выброшенную еду и покушать. В один из таких вечеров, когда мы с друзьями искали голодных людей, увидели парня по имени Тигран, сидящего в углу. Я предложил друзьям подойти к нему, но они предостерегали меня, что это может быть опасно. Я подошел к нему сам, поздоровался. Он не отреагировал, лишь взглянул на меня. Я спросил, не голоден ли он. Он указал мне на свой пакет, таким образом давая понять, что он уже собрал еду. Было понятно, что говорить он не настроен. Но на лице его была глубокая печаль. Я спросил: «Почему ты здесь так поздно?». Он посмотрел на меня и спросил: «Ты батюшка?». По улицам я всегда ходил в хабите. Я ответил положительнно, чтобы не вдаваться в подробности. Тогда он спросил, почему я так поздно на улице. Я засмеялся и сказал: «Может быть потому, что ты еще здесь». Он тоже заулыбался. Я спросил, не хочет ли он поговорить. Он молча взглянул на меня. Тогда я понял, что он уже начинает открываться. Я посидел с ним рядом в углу. Спросил, не хочет ли рассказать, что случилось, тогда он поведал мне свою историю.
Ему на тот момент было 24 года. Он был в глубокой депрессии. Его отец алкоголик. Родители на этой почве постоянно ругались, что привело к самоубийству его старшего брата. Тигран не мог этого понять, принять. Не хотел говорить, молчал. Он очень хороший художник. Но из-за депрессии бросил и это занятие. Мама после смерти брата уехала на Украину работать, а отец продолжил пить. Тигран же остался жить с отцом, который, будучи пьяным, всегда ругается.
– Как вы сами думаете, в чем помощь таких бесед?
– Я знаю, что многие люди такого рода работу считают очень мелкой и не хотят ею заниматься. Всем хочется делать что-то очень значимое. А я хочу делать именно это, потому что это маленькое может быть очень важным для кого-то. Вот и Тигран в тот вечер сказал: «Батюшка, мне очень интересно. Я уже долго в этом состоянии, часто тут сижу, смотрю на людей, как они идут, разговаривают, смеются. Но за это время не нашлось ни одного человека, который бы остановился и поговорил со мной». Мы, люди, в своей занятости хотим делать что-то важное, но забываем делать маленькие вещи, в которых, возможно, очень нуждаются окружающие. Я вообще не делаю ничего глобального, лишь маленькие вещи, которыми никто не занимается, возможно, считая их недостойными, но делаю их с любовью. Для меня это мало, но для Тиграна тогда было очень много. Он сказал: «Спасибо, батюшка, что нашел меня».
– А те, кто служил непосредственно в Армении, к вам не присоединялись?
– Я жил в доме, где останавливались священники. Там однажды один семинарист спросил, почему я так поздно возвращаюсь. Я сказал, что если он хочет узнать причину, то может пойти со мной, но он отказался.
– Значит, при том, что там не слишком развита Римско-католическая церковь, все-таки есть семинария?
– Нет, римские католики в Армении подчиняются римско-католическому епископу из Грузии. Позднее мне довелось с ним познакомиться в доме у сестер. Я выразил ему свое сожаление о том, что те иностранцы, что живут здесь, не могут вести полноценную духовную жизнь, участвовать в Богослужениях, и им остается лишь посещать сестер Матери Терезы, священники здесь бывают раз в 5-6 месяцев. Сказал, что с разрешения настоятеля монастыря, могу остаться и служить здесь. Епископу понравилась эта идея. Мой настоятель решил, что приедет еще один брат, и мы можем открыть там новый дом, чтобы продолжать то служение, которое я уже начал, особенно работу с иностранцами, они многие не владели армянским языком, а только английским. Но на тот момент я еще не был священником, мне нужно было закончить богословие. И естественно, прежде чем приступить к данному служению, нужно было закончить учебу. В тот момент был уже август, на Филиппинах учебный год начинается с июня, выходило, что я опоздал уже на три месяца – ехать не было смысла. Тогда епископ предложил поехать заканчивать учебу в семинарию в Казахстане, где учатся и семинаристы из Грузии. С разрешения настоятеля монастыря я связался с о. Петром Пытлованы, который на тот момент был ректором семинарии, и отправился в Караганду, в место, о котором я даже не слышал никогда.
– То есть вы покидали Армению с мыслью вскоре вернуться туда?
– Верно. Более того, мне на тот момент совершенно не хотелось уезжать, пусть и на короткий период времени. Было очень жаль. Я уже получил вид на жительство в Армении. Я в прямом смысле слова плакал, уезжая. Потому что мое сердце говорило мне, что я должен быть в Армении.
Что могло так быстро и так кардинально изменить данную ситуацию, узнаете тут.
