Откуда черпаете вдохновение для создания данной картины?
Главный источник вдохновения писать эту работу — это, наверно, любовь к матери. Конечно, все народы почитают мать, но у нас, казахов, особенное почитание матери, материнского молока. Есть много присущих нашему народу традиций и нюансов, связанных с этим. Я считаю, что эта работа посвящена маме. В какой-то мере моей маме, в какой-то — вашей маме и матери в целом. По-казахски мама — это “Ана”.
Вдохновение черпаю как из шедевров мирового искусства, в котором представлено много результатов работы над созданием образа “Девы Марии”, так и, конечно, из жизни насущной, быта и других обыденных вещей.
Какие элементы указывают на материнство?
Во-первых, она держит ребенка, обернув во взрослый «чапан” — мужской халат, который является олицетворением его мужского будущего, пути, который он пройдет.
На ней казахская национальная одежда “кимешек”. В такое убранство из казахского платья и головного убора замужние женщины облачались после рождения первого ребёнка. По замыслу, поскольку она была из простой небогатой семьи, не было задачи сделать какой-то особо роскошный наряд, но в то же время он должен был подчеркнуть красоту и в то же время скромность, достоинство казахской женщины — степной женщины.
Сколько времени этим занимаетесь?
Конкретизировать не стану, потому что, наверно, созданием этого образа я занимаюсь всю жизнь. Перед началом работы над этой иконой я заметил, что этот образ всегда присутствовал в моем творчестве. И данная работа как бы подводит итог моим поискам.
Что для вас значит мама?
У моих предков была “Умай” — покровительница всего живого сущего, но вообще во всей вселенной, так скажем, и вот здесь я нахожу какие-то параллели.
Мама — это наш общий образ, объединяющий все человечество и меня с ним. Это наша общая мать, потому что мы все пришли в этот мир благодаря нашим мамам. .
Что вы чувствуете, когда пишете этот образ?
Если говорить коротко, любовь, и нежность. И конечно, смятение, потому что приходят ассоциации во время работы, хочется сделать все, но есть границы, есть рамки, есть каноны и определенные требования. Внутри чувств остается гораздо больше, чем на холсте. И с каждым разом хочется писать эту картину еще больше, но не позволяет время, а хочется писать и писать. Ночью просыпаешься и утром думаешь об этом, тема просто нескончаемая. Такие вещи пишутся долго, годами. И в этом случае так же, хочется прорабатывать каждый кусочек.
Как вам удается совмещать каноны казахского искусства с религиозными канонами?
Этот момент был для меня одним из самых сложных. Когда поступило предложение написать эту работу, у меня были сомнения. Но потом я разговаривал с моими родственниками, братьями, друзьями, и они сказали: “Конечно пиши, это же наша общая культура. Вообще, если смотреть широко на мир, это наш общий большой дом. Конечно, пиши исходя из своего мировоззрения и своей духовности”.
Вообще, я считаю, что ни одна религия не противоречит другой, они взаимопроникают и взаимодополняют друг друга. Поэтому я противоречий особых не вижу. Наоборот, мне как художнику, творцу интересно, как наши степные Мадонны общаются с европейскими Мадоннами. Даже не знаю, как это объяснить словами. Воспевая красоту наших женщин, наших матерей, хочу, чтобы она была понятна европейцу и человеку с любого континента, чтобы каждый мог ее оценить.
Одним из примеров такой универсальной, понятной всем красоты для меня является творчество Димаша Кудайбергена. То, что он поет, понятно любому человеку, и его любят во всем мире. Я вдохновляюсь его творчеством, работаю под его музыку. Искусство — это язык, понятный любому человека, всему миру.
Что еще вас вдохновляет для написания этой работы?
Вообще вдохновение — это очень сложное понятие. Оно приходит во время работы. Чем ты больше работаешь, тем шире перед тобой раскрываются какие-то истины и тем быстрее приходит вдохновение. Вдохновение — это наша природа, наш Казахстан, это моё детство, это все мировое искусство, трудно словами описать. Это любая песчинка, любой листок. Все что угодно может стать источником вдохновения.
Что вы почувствовали, когда узнали, что Папа Франциск благословит икону?
Ответственность за свой труд, хочется, чтобы эта работа нашла понимание, нашла свое место в сердцах людей. Но тут уже не все зависит от меня. Надеюсь, все будет хорошо.
Почему Мадонна не смотрит прямо на нас?
У казахов женщине смотреть прямо в лицо собеседнику, мужчине считается не совсем правильным, не совсем вежливым. По-казахски говорят: “Тыгылып арама” — не смотри в упор. Вот мы — два мужчины — сейчас с вами беседуем и спокойно смотрим в упор друг на друга и говорим как бы глаза в глаза, но женщина не должна смотреть в упор, она немного смотрит вдаль. Это проявление скромности и часть этикета.
Она смотрит вдаль, о чем она думает?
Она думает о будущем, о будущем своего сына. Я считаю, что всё-таки есть такое понятие, как интуиция. Она чувствует, что будет с её сыном, какой путь ему предстоит пройти. Наверно, думает об этом.
Почему Христос смотрит в другую сторону?
У него смешение чувств. Именно над ним я сейчас работаю. Прическа у него была другая, потом я сделал ему волосы, теперь хочу успеть еще изменить его стиль. Мне предстоит еще много поисков. У него свой путь. По-казахски говорят: “Анамын козiн балада, баламын козiн далада” — Глаза матери смотрят на ребенка, но в данном случае это не так, а глаза ребенка смотрят на путь. Он с одной стороны не хочет отрываться от своей матери, но с другой стороны, где-то опять-таки в глубинах его еще маленького подсознания есть понимание того, что у него, как и у каждого из нас, свой путь. У кого-то он труднее, у кого-то легче, но это всегда непростой путь, который нужно пройти. И вот он, с одной стороны, как бы не хочет уходить от мамы. А с другой стороны, конечно, понимает, что это произойдет.
И я его обернул в этот “чапан” (халат) неслучайно. Мать его вроде как завернула, чтоб согреть, но это его будущий хитон, с которым он пойдет на крест.
О чем говорят орнаменты?
Казахские орнаменты, как и орнаменты других народов мира, имеют свою символику. Нимб сделан в виде звезды. С одной стороны это цветок, с другой — звезда, и в то же время часть Казахского ковра “Тускеиз”. А у Иисуса нимб в виде креста шанырака. В основе шанырака крест, как вы знаете. Моя мама из рода Керей, а Кереи когда-то, как гласит история, в глубокой древности были христианами. Конечно, эти связи глубоко в корнях и в подсознании, и неслучайно я использовал эти символы.
Как Казахстанский народ примет этот христианский образ, ведь Большинство Казахов исповедует Ислам?
На самом деле лично я считаю, что именно казахи очень толерантны, они легко воспринимают любую культуру, впитывают ее и спокойно живут с ней. Другое не вызывает непреодолимых противоречий. Я сам вырос среди немцев, русских, поляков в Северном Казахстане. В любом казахе живет много культур.
И мне нравится мой народ за то, что идёт ещё из древности, поэтому я надеюсь, что работа будет воспринята с любовью, с теплом, потому что, прежде всего, это образ матери. Я не нахожу здесь каких-то сложностей.
Если говорить о работе, то есть такой нюанс, что, конечно, нужно показать своё, но его не нужно выпячивать. Нужно оставаться спокойным и тактичным.
Я считаю, это тоже часть менталитета моего народа. И я стараюсь все эти тонкости сохранить в этой работе и надеюсь, что она найдет понимание.
Есть ли какой-то элемент, который показывает ваше авторство?
Я вообще не хочу показывать своё авторство. Я не хочу, чтобы здесь была видна моя индивидуальность, не хочу. Потому что я считаю, что настоящее искусство анонимно. Когда мы видим, допустим, какие-то старинные артефакты, нам безразлично, кто их создатель. Нам важна сама вещь.
Я стараюсь спрятать свою индивидуальность и не показывать ее. То есть здесь главное для меня образ. Чтобы личность художника не довлела. Как хорошая песня, допустим, мы забываем, кто её поет, мы просто слушаем мелодию, и нам она нравится. Так и с пением птиц, нам неважно, как называется птица, нам просто нравится ее трель.
Беседовал Алексей Готовский, EWTN
