В том, что жизнь – увлекательная штука и умеет преподносить сюрпризы, наверно, убеждается каждый человек на своем примере. Но истории некоторых таких сюрпризов поражают невероятно. Похоже, что герой нашего цикла Патрик Милан Напал и представить себе когда-то не мог, почему и как он окажется там, где находится сейчас. 2 апреля его ждет важное событие – рукоположение во священники. Давайте вместе с ним в эти недели пройдемся по тому пути, который он проделал от простого филиппинского мальчишки до казахстанского пока что дьякона, но к окончанию нашего цикла — священника.
Часть 1. Филиппины
-Филиппины… Такая далекая и такая другая по сравнению с Казахстаном, несмотря на то что тоже азиатская, страна. И там в основном живут католики. Расскажите о своей семье.
— Воспитывался я в семье, которая в нескольких поколениях была католической. Среди моих родственников было много священников, монахов и монахинь. Так что с одной стороны может показаться неудивительным то, что и я встал на путь священства. Будучи ребенком и подростком, я прислуживал на Богослужениях в качестве министранта. Позднее работал катехизатором, преподавая в школе.
— В такой религиозной обстановке, возможно, даже труднее понять, что слышишь призыв Господа именно к служению священника. Как это было с вами?
— Впервые призыв услышал в 5 лет, как бы это странно ни прозвучало. Конечно, тогда я и не понимал, что это было призвание. Только сейчас, когда вспоминаю события того времени, понимаю, что это было. Однажды, когда мы были на Мессе вместе с родителями и сестрой, в моем сердце как будто появился голос, который сказал: «Я хочу, чтоб ты был со Мной». И я тогда, хотя и был маленьким мальчиком, понимал, что стану священником, потому что, посмотрев на священника, служившего Мессу, я почувствовал и четко представил, что однажды буду стоять на его месте и служить Мессу. А когда позднее стал министрантом, то я уже почти чувствовал себя священником, потому что одеяние у министрантов на Филиппинах очень похоже на одеяние священника.
— Но и в монастыре вы оказались очень рано. Хотя из того монастыря, с которого начался ваш путь во священство, вы перешли в другой. Не связано ли это со столь ранним вступлением на данный путь?
— Действительно, в монастырь я вступил, когда мне было всего 16 лет. И отчасти мой уход из монастыря связан с этим. Потому что я уходил не из конкретно этого монастыря. Первая община была не для меня. Но я им очень благодарен за то, кем я сейчас являюсь, за первые 7 лет моей монашеской жизни, за формацию. Все это я получил от них. Мой уход не означал, что у меня нет призвания. Просто в то время я почувствовал, что мне нужно уйти. Я ушел не откуда-то, но куда-то. Когда я пришел в монастырь, все говорили, что я очень молодой. И у меня появилось желание проверить, действительно ли воля Божья в том, чтобы я был монахом, поэтому попросил разрешения уйти — и ушел.
-Каким же был опыт жизни вне монастыря?
— Я много работал, чтобы помочь своей семье, так как я из бедной семьи. Днем преподавал итальянский язык, а по ночам работал в колл-центре, куда звонили люди из разных стран мира, чтобы получить информацию о продукции компании. Я ушел из монастыря на три года. Естественно, я привык жить как монах. Но новый опыт был очень интересным. Там, где я работал по ночам, было много молодежи, которая в духовном плане потерялась. Почти все знали, что я был монахом. И тот маленький уголок, который являлся моим рабочим местом, был постоянно занят. На время каждого перерыва в работе у меня была запись. Было так много желающих побеседовать со мной, что приходилось записывать, когда и кто ко мне придет. Тогда я осознал, что наша молодежь была немного дикой. То, как они разговаривали и о каких вещах рассказывали, просто ужасало меня: их язык, рассказы о беспорядочных сексуальных связях. Вдруг я нашел себя на этом месте. Это было для меня отличным опытом, потому что мое маленькое рабочее место в офисе стало своего рода кабинетом для духовного разговора с людьми. В то время, как я думал, что ушел из монастыря, оказалось, что был вовлечен в процесс, который еще больше напоминал служение тех, кто находится в монастырях. Трудно представить, сколько было молодежи, которая нуждалась в такого рода беседах.
— Выходит, вы нашли себя именно в служении молодежи?
— Нет, не только. По воскресеньям я ходил работать в больницу для умственно-отсталых людей. В то время, пока я был вне монастыря, я основал небольшую группу, которая называлась «Служители милосердия», в ней состояло двое мужчин и три женщины. С разрешения епископа мы помогали людям, детям. Собирали деньги с наших зарплат, чтобы кормить бедных и голодных. Также работали в больнице, где помогали как санитары, мыли тех людей, которые не могут себя обслуживать. Это было очень плодотворное время. Там мы вместе с больными участвовали в Святой Мессе. Был один очень трогательный момент. Мы решили отмечать Рождество не со своими семьями, а с теми людьми, что были в этой больнице, ведь у них семей не было. Когда мы молились «Отче наш», а во время этой молитвы на Филиппинах мы традиционно держим друг друга за руки, я вдруг осознал, что эти люди, которые были, по сути, сумасшедшими, они мои братья и сестры, и у нас общий Отец. Именно в этот момент я решил вернуться к религиозной жизни.
О том, как данное решение привело Патрика в Россию, читайте здесь.
