В первой части нашего интервью с Патриком Напалом, будущим священником Атырауской апостольской администратуры, мы узнали о том, как он был призван и как начинался его путь во священство. Что же произошло после его трехгодичной передышки и что его привело в Россию?
Часть 2. Россия
— Вы утвердились в желании вернуться в монастырь, но почему перешли в другой и как оказались в России? Это ведь так далеко от Филиппин.
— Да, в тот момент, о котором рассказал, я решил вернуться к монашескому служению. После того, как перед вечными обетами я ушел из предыдущего монастыря, у меня завязались отношения с монахами конгрегации регулярных каноников Господа Иисуса. Они и пригласили меня приехать к ним в монастырь во Владивостоке в России.
— Но почему именно Россия? Вы владели русским языком?
— Попасть в Россию для меня было все равно что заново родиться, потому что я ни слова не знал по-русски, хотя владел многими другими языками: английским, итальянским, родным себуанским языком и тагало – официальным языком Филиппин. Я учился говорить по-русски, как учатся маленькие дети говорить вообще. Моей преподавательнице даже приходилось держать мою руку, направляя при письме, чтобы научить правильно выводить русские буквы. Но у меня есть дар к изучению языков, и я довольно быстро овладел русским, спустя три месяца я мог довольно свободно общаться с людьми. Хотя весь процесс изучения русского языка в ДВГУ (Дальневосточном государственном университете) продлился один год. Но с самими монахами, прежде чем попасть в Россию, я общался на английском, так как оба священника-монаха, которые служат во Владивостоке, родом из США.
— Несмотря на такие трудности, вы выбрали Россию. На то должны быть веские причины.
— В детстве, молясь, я говорил Господу, что хотел бы поехать в разные страны, но не чтобы зарабатывать деньги, как это делают многие филиппинцы, а во имя Его, чтобы быть Его служителем. Позднее в 15 лет я стал катехизатором, самым молодым в Архиепархии Давао. В филиппинских школах преподают катехизис, и я давал уроки ученикам 1, 2 классов — всего у меня было около 13 групп. Мне это очень нравилось. То есть уже с детства у меня была тяга к Евангелизации, но я все сильнее утверждался в чувстве, что хочу служить именно там, где мало католиков и мало самих служителей, там, куда не многие хотят ехать служить из-за того, что там не так интересно или мало паствы. Таким местом и оказалась для меня Россия.
— Вы ведь уже почти дошли до вечных обетов в предыдущем монастыре. Здесь пришлось начать путь заново?
— Впервые я приехал в Россию в октябре 2009 года. Аспирантуру и постулат мне разрешили пропустить, я сразу приступил к новициату. Через год принес первые обеты. Периодически приходилось выезжать на Филиппины, чтобы получать богословское образование. В марте 2014 года я принес Вечные обеты.
— И вы продолжили в России работать с молодежью, как в последние годы на Филиппинах?
— Отчасти да, я немного работал с детьми-сиротами. Но это был не приют при монастыре, такого, к сожалению, нет, а обычный государственный приют, который мы посещали время от времени. В основном же я сосредоточился на служении пожилым, немощным и умирающим, оказывая им помощь в хосписе. Там жили пожилые люди, которые остались одни, те, ухаживать за кем дети отказались, а также те, кто находился при смерти. Я помогал, к примеру, кормить тех, кто сам не справлялся.
Малыш слушает сердце Патрика, в котором любовь к нему
— Вы работали непосредственно с католиками?
— Напротив, католиков там не было. Хотя нет, одна из моих подопечных позднее стала католичкой — очень трогательная история. Эту женщину звали Лена. Я с ней был знаком несколько месяцев. Ей к тому моменту было более 80 лет. Она не была верующей, но, естественно, знала, что я монах, потому что каждый день приходил ее кормить. Перед самой смертью я спросил ее, хочет ли она идти к Господу. На что она ответила утвердительно. Тогда я поинтересовался, хочет ли она к этому подготовиться? На что она также ответила утвердительно. Тогда я спросил: «Хочешь ли ты принять крещение, чтобы быть с Иисусом?». Она ответила: «Да». В тот момент я крестил ее, лежащую без сил в постели. Через три дня она отошла к Господу. Лена была единственной католичкой в этом хосписе, и она уже с Господом.
— Получается, ваше служение сводилось в основном к физическому уходу за немощными. За духовной помощью они к вам не обращались?
— Судите сами. Была и другая женщина Мария, украинка, попавшая во Владивосток. У нее было три дочери с именами Вера, Надежда и Любовь. На тот момент одна из них уже умерла, две оставшиеся тоже были в преклонном возрасте и не могли обеспечить матери должный уход. Я ее называл баба Маша. У бабы Маши были проблемы с правой рукой. Я умею делать массаж, и когда делал его бабе Маше, она чувствовала себя лучше.
Однажды мы говорили с ней о жизни после смерти. Оказалось, что несмотря на то, что Мария была в детстве крещена в православии, она себя считала неверующей. К тому моменту она сильно болела, страдала и постоянно говорила, что хочет закончить свои мучения. На что я ей сказал, что об этом нельзя допускать и мысли, что мы, христиане, верим в жизнь после мирской. Она со мной не согласилась. Я возразил, что если бы не было так, то Иисус бы об этом не говорил. Тогда она спросила, что будет на небесах? Я ответил, что точно не знаю, но уверен, что там будет все хорошо, не будет боли, а лишь покой и любовь. Она взглянула на меня и спросила, как туда попасть. Я сказал, что нужно верить в то, что есть жизнь после смерти, и предложил исповедоваться. Она захотела. Я позвонил православному батюшке, но тот, к сожалению, так и не приехал, тогда попросил исповедать ее своего настоятеля, и он сделал это. И даже после этого она сомневалась, что окажется на небесах. А я ей сказал: «Не бойтесь, в конце я тоже туда попаду, и мы там с вами увидимся». Она спросила: «Точно? А когда мы там увидимся, ты будешь мне делать массаж?» Хотя я ей уже говорил, что там не будет боли, но ответил: «Да», чтобы подбодрить. И она сказала: «Тогда я отправлюсь на небеса и буду ждать тебя». Я ответил, что если она не будет верить, что есть жизнь на небесах, то попадет в ад, а я туда не хочу, и тогда мы не увидимся. Баба Маша называла меня сыном, и когда я приходил к ней, всем говорила, что к ней пришел сын.
— Женщины обычно в нашем постсоветском обществе все-таки больше тянутся к Богу. А были ли мужчины, которые принимали от вас не только физическую помощь?
— Был один престарелый мужчина Владимир, моряк. У него было трое детей. Жена умерла. Попал в хоспис, так как никто не хотел за ним ухаживать. Он был всегда очень серьезным. Когда я проходил мимо, он очень строго на меня смотрел и не хотел, чтобы я его кормил, но было видно, что человек нуждается в помощи. В первый день он отказался от помощи, во второй день тоже, а на третий день промолчал. Тогда я взял тарелку и начал кормить его кашей. Он спросил меня: «Почему ты здесь?». Я сказал, что хочу помогать. Он спросил, почему я хочу помогать людям. Я ответил, что я христианин, и мой Господь научил меня помогать людям, которые нуждаются. «А кто твой Господь?» — спросил Владимир. Я сказал — Иисус. Он замолчал и не хотел продолжать разговор.
Владимир
После этого мы начали дружить. Я приходил каждый день, чтобы помогать ему бриться, одеваться, кушать. Однажды он спросил, есть ли у меня жена. Я ответил, что нет. На что он сказал, что мне нужно жениться, чтобы был кто-то, кто будет за мной ухаживать. Но я пояснил, что по этому поводу не переживаю, потому что мы, монахи, помогаем друг другу. Если помогаешь другим, то и Бог всегда поможет. Но он не отступал, говорил, что надо жениться, найти девушку. А я сказал ему: «Представь, ведь если бы у меня была жена на Филиппинах, я бы не смог здесь быть, чтобы помогать тебе. Ты бы этого хотел?». Он замолчал и начал плакать. Потом сказал: «Патрик, спасибо за то, что ты не женился». Вот и я, когда вспоминаю эти случаи, не могу удержаться от слез, как сейчас.
— Как долго вы служили в России? И много ли у вас там братьев-монахов, на помощь которых вы можете рассчитывать?
— Во Владивостоке есть только два священника, оба они американцы, выходцы из ордена регулярных каноников Святого Креста в Америке. Сейчас еще там есть дьякон, русский, первый призванный в наш орден из России, у него тоже скоро состоится рукоположение, 10 апреля. А служил я в России до 2016 года. Сколько много прекрасных моментов было в моей жизни за это время да и вообще, когда я хотел дать людям что-то от себя, но получал в итоге намного больше от них.
Трудно себе представить, но из России Патрик не сразу попал в Казахстан. В какой еще стране перед этим довелось служить Патрику, узнаете из следующей части.
